Коллективизация в Ковровском крае

После революционного 1917 г. в Ковровском уезде началась кампания по внедрению коллективных форм хозяйствования в деревне. В феврале 1918 г. была организована сельскохозяйственная коммуна в деревне Кпюшниково, в октябре того же года — в деревне Берково Эдемской волости (ныне в Камешковском районе), в ноябре — в деревне Никитине а в декабре — в деревне Мансуриха (ныне в Савинском районе Ивановской области). Последняя носила громкое название «Луч солнца в красном уголке».

Просуществовали коммуны недолго и к 1921 г. прекратили свое существование из-за утопичности исповедываемых идей, плохой организации, низкой технической оснащенности и агрономической культуры.

После революции 1917 г. в Ковровском уезде насчитывалось также 7 крупных бывших частновладельческих имений. Из них не подвергся разграблению и ликвидации только совхоз «Великовс-кий» с центром в селе Великово на Тальше (ныне в Камешковском районе).

В мае 1924 г. на Ковровской уездно-городской партконференции было принято следующее постановление о работе в деревне:

1. Отмечая, что наравне с хозяйственным подъемом в итоге новой экономической политики в деревне намечается расслоение на кулаков, середняков и бедняков, увеличение первых за счет последних, партия в своей работе в деревне должна опираться на бедняцкие слои крестьянства и на советско-активных середняков, привлекая их к активному строительству новой жизни и, добиваясь осуществления основной задачи данного времени — союза рабочего класса с крестьянством.

2. Первым этапом на пути осуществления задачи является кооперирование крестьянского населения... Расширение и улучшение производственной потребительской и кредитной кооперации, подбор опытных, энергичных коммунистов-работников в ней, развитие кредита, приближение к области кооперирования крестьянства.

3. Наравне с развитием и укреплением кооперации партия должна обратить серьезное внимание на всевозможные артели и товарищества, возникающие в деревне и являющиеся двигателем по пути улучшения крестьянского хозяйства. Поощрение и помощь таким объединениям в области их организационного, хозяйственного и политического строительства должно быть одной из задач партии по работе в деревне...

В ноябре того же года на Ковровской уездной партийной конференции было принято новое постановление о работе в дерев-  
не, в котором указывалось о необходимости «принимать меры борьбы с кулачеством». Признавалось необходимым «всем партийцам и комсомольцам состоять членами кооперации».

В сентябре 1925 г. пленум Владимирского губернского комитета партии призвал пропагандировать «превосходство общественных форм землепользования..., не допуская в тоже время применения административных мер воздействия на крестьянство при выборе ими форм землепользования».

С 1928 г. в Ковровском уезде, как и по всей стране, началось повсеместное насаждение колхозов, сопровождаемое массовыми «раскулачиваниями». Одновременно с 1929 г. началось создание сети машинно-тракторных станций (МТС).

В 1931 г. Советские и партийные органы Ковровского района выдвинули следующие задачи по развитию и реконструкции сельского хозяйства:  
— Коллективизация основных масс крестьянства и ликвидации, на основе сплошной коллективизации, кулака, как класса;
— Укрепить имевшиеся колхозы и добиться в их работе наиболее показательных образцов коллективного труда;
— Расширить посевную площадь по всем культурам и повысить урожайность за счет улучшения качества обработки;
— Выполнение очередных хозяйственно-политических кампаний в деревне (хлебозаготовки, лесозаготовки, мобилизация средств и др.).

К 1931 г. в районе насчитывалось уже 139 колхозов, объединявших 3251 крестьянское хозяйство (26% от общего количества). Имелся также большой Великовский совхоз, в котором работало 350 человек, насчитывалось до 10 тысяч гектаров посевных площадей, было 1413 голов крупного рогатого скота, 797 свиней, 180 лошадей и 11 тракторов.

Наибольшие успехи коллективизация имела в Осиповском, Клязьмогородецком, Стародеревенском, Юдихинском, Крестни-ковском, Смолинском, Крапивновском, Великовском, Брызгапов-ском, Болыие-Высоковском и Иваново-Эсинском сельсоветах, где уже к началу 1930-х гг. колхозы объединили более 80% всех хозяйств.

В соответствии с постановлениями Президиума Владимирского окружного исполкома по отношению к так называемым кулакам, зажиточным и наиболее трудолюбивым крестьянам, проводилась линия на лишение их избирательных прав, конфискацию у них имущества, аресту и высылке кулаков и членов их семей. Только в 1929-1931 гг. из Ковровского района было выслано до 100 кулацких семей с передачей колхозам их сельскохозяйственных орудий и средств производства.

В феврале 1933 г. бюро Ивановского обкома ВКП (б) приняло решение о тщательном подборе и политическом воспитании руководителей колхозов. В Ковровском районе была организована учеба для бригадиров, заведующих фермами, трактористов, счетоводов и доярок. К весне 1936 г. в Ковровском районе для сельского хозяйства подготовили 329 специалистов.  
К 1935 г. в Ковровском районе сплошная коллективизация закончилась. Едва ли не в каждой деревне или селе был свой колхоз. Новообразованные колхозы носили громкие, а порой и причудливые названия: «День урожая» (деревня Кусакино Авдотьинского сельсовета); «Красное солнце» (деревня Ширилиха Репниковского сельсовета); « Крах кулаку» (Тынцовский сельсовет); «имени ОГПУ» (деревня Дмитриеве Дмитриевского сельсовета); «Первая Конная» (деревня Денисовка Александровского сельсовета); «Пробуждение» (деревня Коленкино Новосельского сельсовета); «Пролетарское творчество» (деревня Константинове Санниковского сельсовета); «Трактор» (Болыиевысоковский сельсовет); «Максим Горький» (деревня Погост близ Коврова); «Экскаватор» (деревня Алексеевка); «Культура» (деревня Афимьино).

Многие колхозы носили одинаковые названия, полученные в разгар проводимой в ударном порядке сплошной коллективизации. Так, в Ковровском районе к концу 1930-х гг. было 4 колхоза «Верный путь», 2 — имени Ворошилова, 4 — имени Кирова, 4 — «Красный пахарь», 3 — «Победа», 3 — имени Сталина.

Колхозы нельзя оценивать однозначно. С одной стороны в идее коллективных хозяйств было много прогрессивного. Эффективное ведение сельского хозяйства в Ковровском районе в условиях низкой плодородности земель было возможно только при условии крупного, технически оснащенного хозяйства.

Колхозы для этой роли подходили гораздо лучше, чем большинство единоличных крестьянских хозяйств. Но внедрение колхозов определялось не только и столько экономической необходимостью, сколько политическими установками. Любую, даже самую разумную идею можно исказить до неузнаваемости неумелым исполнением. Часто так обстояло дело и с насаждением колхозов. Процесс раскулачивания, вырывавший из деревни лучших, наиболее активных, хозяйственных крестьян и вовсе не может быть оправдан никакими разумными соображениями.

Тем не менее, коллективизация всячески прославлялась советскими органами массовой информации. В начале 1936 г. Государственное издательство Ивановской промышленной области 25-тысячным тиражом выпустило сборник «Колхозные частушки». Среди собирателей и авторов частушек были и жители Коврова. В феврале 1933 г. бюро Ивановского обкома ВКП (б) приняло решение о тщательном подборе и политическом воспитании руководителей колхозов. В Ковровском районе была организована учеба для бригадиров, заведующих фермами, трактористов, счетоводов и доярок. К весне 1936 г. в Ковровском районе для сельского хозяйства подготовили 329 специалистов.

К1935 г. в Ковровском районе сплошная коллективизация закончилась. Едва ли не в каждой деревне или селе был свой колхоз. Новообразованные колхозы носили громкие, а порой и причудливые названия: «День урожая» (деревня Кусакино Авдотьинского сельсовета); «Красное солнце» (деревня Ширилиха Репниковского сельсовета); «Крах кулаку» (Тынцовский сельсовет); «имени ОГПУ» (деревня Дмитриеве Дмитриевского сельсовета); «Первая Конная» (деревня Денисовка Александровского сельсовета); «Пробуждение» (деревня Коленкино Новосельского сельсовета); «Пролетарское творчество» (деревня Константинове Санниковского сельсовета); «Трактор» (Большевысоковский сельсовет); «Максим Горький» (деревня Погост близ Коврова); «Экскаватор» (деревня Алексеевка); «Культура» (деревня Афимьино).

Многие колхозы носили одинаковые названия, полученные в разгар проводимой в ударном порядке сплошной коллективизации. Так, в Ковровском районе к концу 1930-х гг. было 4 колхоза «Верный путь», 2 — имени Ворошилова, 4 — имени Кирова, 4 — «Красный пахарь», 3 — «Победа», 3 — имени Сталина.

Колхозы нельзя оценивать однозначно. С одной стороны в идее коллективных хозяйств было много прогрессивного. Эффективное ведение сельского хозяйства в Ковровском районе в условиях низкой плодородности земель было возможно только при условии крупного, технически оснащенного хозяйства.

Колхозы для этой роли подходили гораздо лучше, чем большинство единоличных крестьянских хозяйств. Но внедрение колхозов определялось не только и столько экономической необходимостью, сколько политическими установками. Любую, даже самую разумную идею можно исказить до неузнаваемости неумелым исполнением. Часто так обстояло дело и с насаждением колхозов. Процесс раскулачивания, вырывавший из деревни лучших, наиболее активных, хозяйственных крестьян и вовсе не может быть оправдан никакими разумными соображениями.

Тем не менее, коллективизация всячески прославлялась советскими органами массовой информации. В начале 1936 г. Государственное издательство Ивановской промышленной области 25-тысячным тиражом выпустило сборник «Колхозные частушки». Среди собирателей и авторов частушек были и жители Ковровского района. Данный сборник как нельзя лучше передает дух своего времени. Частушки подобраны по разделам, названия которых говорят сами за себя: «Ленин-Сталин, «Колхозы», «Ударники», «Кулаки», «Зажиточность», «Новый быт», «Антирелигиозные», «Шуточные». Вот характерный пример колхозного творчества:  
Куплю Ленина портрет, Золотую рамочку, — Вывел он меня на свет, Темную крестьяночку.
Дайте мне перо, бумагу, — Пошлю Сталину письмо: Я в колхозе сытой стала И одета хорошо.
Мы зажиточнее стали — Хорошо живем сейчас. Это ты, товарищ Сталин, От нужды избавил нас.
Кончил берег осыпаться, Воду темную мутить. Стал колхозник жить счастливо, Стал зажиточно он жить.

Чтобы упрочить впечатление от идейно выдержанного репертуара, частушечный сборник украшен многочисленными иллюстрациями. На десятках картинок видны тучные колхозные стада, трактора и автомобили, целые комплексы ферм, силосных башен и водокачек, а также самолеты, реющие в колхозном небе.

Но помимо данного сборника в архивах сохранились документы той поры, содержащие множество мелких, на первый взгляд, фактов, которые плохо вяжутся с бодро-оптимистическим стилем официальным колхозным стилем.

Вот некоторые из них, взятые только по одному Санниковскому сельсовету Ковровского района за 1937 г. Пишет, например, колхозница из деревни Глазково Мария Ковалева в октябре 1937 г. в Ковровский исполком: «...я живу в бедном состоянии, мужа у меня нет уж 8 лет, трое детей, сама четверта. Самая старшая дочь 14-ти лет и ниже..., впору только одеть детей, чтобы ходили в школу и то не могу их обеспечить обувью и одеждой, и сейчас дочь 12-ти лет не ходит в школу, сидит дома босая, выхода нет...».  
Что же просила М. Ковалева у Советской власти? Она хотела лишь, чтобы с ее хозяйства сняли обязательный план мясопоставок, ибо сдавать государству ей было нечего. В прилагаемой к заявлению справке значится, что Ковалева хорошо работала в колхозе, имела к октябрю 1937 г. за текущий год 205 трудодней. Секретарь Ковровского райисполкома Киреев в ответ наложил резолюцию, что просьба колхозницы «оставлена без удовлетворения».

В том же октябре 1937 г. колхозница хозяйства «Новый спутник» из деревни Зайкино Прасковья Мишина подала аналогичную просьбу в Ковровский райисполком об освобождении семьи от обязательных мясопоставок. У Мишиной семья состояла из нее самой и пятерых детей от 16-ти до 7-ми лет, причем старшим ребенком была девочка. Тот же товарищ Киреев колхознице Мишиной категорически отказал, сославшись на наличие в семье достаточного числа трудоспособных лиц. Видимо, он считал, что детям необходимо работать, а не учиться.

Еще пример: у Сергея Лепешкина из колхоза «Борец» в деревне Карики 12 ноября 1937 г. сгорели «дом и двор, и все движимое и недвижимое имущество, хлеб и картошка». На пороге зимы колхозник Лепешкин с женой и тремя малолетними детьми остались без крова и средств к существованию. Обратился Лепешкин в Ковровский райисполком и просил отпустить ему леса для постройки нового дома, «хоть несколько деревьев бесплатно, потому что моему бедному хозяйству взять средств негде, при себе имею только одну корову, больше не имею ничего». Бесплатно, разумеется, ему ничего не дали. Райисполком, правда, предложил лесхозу выделить «леса на постройку дома... погорельцу со скидкой 50%», а заодно постановил освободить сгоревшее хозяйство Лепешкина от мясо- и молокопоставок. Но Ивановский облисполком, куда бумаги были отправлены на утверждение, отменил решение ковровских властей, строго предписав, что никаких льгот и поблажек погорельцу сделано «быть не может».

В колхозах крестьяне не имели паспортов и работали за «палочка-трудодни. По итогам работы за год эти трудодни могли быть отоварены продуктами или же, (что бывало нечасто) — деньгами. Сохранились «трудовые книжки колхозника» хозяйств Ковровского района. В них зафиксирована хроника каждодневного крестьянского труда, трудодни за различные виды работ. Разграфленные листы полны записей типа «накладка навоза», «выкидка навоза», «вытаскивание гнилой картошки», «развалка копен», «гребка гречи», «возка соломы». Сохранились также «Обязательства на поставку государству урожая... колхозными дворами». Заключительные строки добровольно-принудительного обязательства гласят: «...невыполнение будет караться законом».  
К1937 г. в СССР колхозы объединили 93% всех крестьянских хозяйств. В Ивановской области в декабре 1937 г. колхозы объединяли 97,4% таких хозяйств. Таким образом, в Ковровском районе, как и в целом по стране, к 1938 г. сложился колхозный строй.