А.И. Иванов — исследователь Максима Грека
Алексея Ивановича Иванова (1890-1976), уроженца села Смердово Ковровского уезда, сегодня помнят, прежде всего краеведы (Максимова Н.Д. Первый директор Владимирского музея. / Рождественский сборни к. Вып. III. Ковров, 1996. С.108-111; Фролов Н.В., Фролова Э.В. История земли Ковровс кой. 4.1. Ковров, 1997. С. 11-12). Его судьба, богослова и византиниста, в церковной историографии обозначена лишь кратким некрологом. Вообще интерес к научному наследию отечественных ученых, надо признать, является редким явлением, обычно приуроченным к юбилеям, и поэтому большей частью отсутствуют даже библиографические указатели их работ. Тем более тщетно искать имя А.И. Иванова в тенденциозном обзоре «марксистского византиноведения, складывающегося под воздействием немеркнущих идей Октября».
Лично мне пришлось знать А.И. Иванова, скорее визуально, когда он уже был па пенсии и проводил время за занятиями в библиотеках, где, как известно, обстановка не располагает к разговорам. Познакомил нас профессор Н.Д. Успенский, который сам мог целыми днями просиживать над рукописями, совершенно забыв о еде и отдыхе. Вообще, А.И. Иванов держался обычно замкнуто и отчужденно, а рядом шепотком поговаривали: «он за чтото отсидел». Одним словом, типичная обстановка 1960х гг.: кто вел себя както иначе, — тот в лучшем случае наживал репутацию ненормального или больного. Н.Д. Успенский относился к А.И. Иванову благожелательно. Однажды, заметил, имея в виду текстологические занятия Новым Заветом последнего: «Зря сунулся в протоиерейское богословие». Изучение этого материала тогда у нас действительно находилось на научном уровне начала 1900х гг. Использование современных зарубежных исследований не поощрялось, и поэтому опасались ссылаться на них. Однажды пришлось быть свидетелем разговора священниказаочника духовной академии со своим руководителем, который его наставлял: «Никаких рукописей и зарубежных изданий! Только используйте старую русскую богословскую литературу». На этом фоне проходила научная деятельность А.И. Иванова, получившего образование в СанктПетербургской духовной академии (окончил в 1915 году) и в Петроградском историкоархивном институте (окончил в 1917 году), слушавшего лекции на историкофилологическом факультете Петроградского университета, преподававшего в различных вузах страны.
Находясь на преподавательской работе, с 1951 года в Московской, а затем до 1961 года в Ленинградской духовных академиях, А.И. Иванов иногда помещал в церковной печати статьи, касающиеся византийской истории. В 1960 году он защитил докторскую диссертацию на тему «История Византийской Церкви (от Константина Великого до отпадения Западной Церкви от Вселенской)». После этого, уйдя вскоре на пенсию, исследователь последние полтора десятилетия своей жизни связывает свои научные интересы с личностью Максима Грека.
Здесь надо заметить, что лучшей монографией о Максиме Греке на протяжении всего предшествующего времени оставался труд киевского университетского профессора В.С. Иконникова. Но в 1943 году вышло из печати на французском языке исследование католического историка И. Денисова «Максим Грек и Запад», за которым последовал целый ряд работ того же автора. Спустя много лет был напечатан их разбор, выполненный СМ. Каштановым, а А.И. Кли банов, пользуясь парижским изданием, опубликовал русский перевод шести писем Максима Грека вместе с ранее двумя неизданными его сочинениями. В 1969 году появилась книга А.И. Иванова «Литературное наследие Максима Грека. Характеристика, атрибуции, библиография», под грифом Института русской литературы (Пушкинского Дома)". Автор проделал многолетнюю, весьма трудоемкую работу по собственной инициативе вне академического учреждения, обеспечивающего все условия для ее выполнения, поэтому трудно было избежать неточностей и ошибок, обусловленных в ряде случаев недоступностью материала. Тем более что, по словам современной исследовательницы Синицыной Н.В., «еще не выработаны достаточно четкие критерии и принципы для определения авторства Максима Грека, а также роли в создании тех или иных переводов», часто встречающихся в сборниках сочинений Максима Грека наряду с бесспорно принадлежащими ему текстами». Не были еще опубликованы и тексты обнаруженных Н.Н. Покровским судных списков.
В 1968 году А. И. Иванов публикует статью о Максиме Греке и Савонароле, оговаривая при этом, что она является частью большой работы на эту тему и касается лишь вопроса о влиянии Савонаролы. Вернее, в чем конкретно сказалось литературное влияние знаменитого флорентийского проповедника и реформатора в выборе тем и применении определенных литературных приемов и образов. Тот «заряд», который получил в молодости Михаил Триволис от Джи роламо Савонаролы во время публичных выступлений последнего, сослужил ему, иноку Максиму, плохую службу на Руси: резкие обличения вызвали вражду и ненависть митрополита Даниила и других русских иерархов и явились причиной несправедливых обвинений в еретичестве и заточения в темницу. Подобно Савонароле, Максим Грек пишет сочинения против звездочетцев, отмечая, что астрологические предсказания противоречат принципу свободной воли и законам разума. Выступает против показного благочестия в посланиях к монашествующим. По примеру итальянского проповедника в ряде сочинений использует форму диалога и, что особенно важно, те же образы и построение сочинений, что было прослежено уже в статье К.Висковатого. Не преминул А.И. Иванов, однако, расширить ряд известных примеров, подчеркнув, что «эти особенности литературного творчества того и другого писателя касаются больше внутреннего содержания, нежели внешнего литературного оформления произведений».
Продолжение этой работы, где речь идет уже об идеологическом влиянии флорентийского проповедника на Максима Грека, появилось в печати только через шесть лет. Во вступительных замечаниях автор подробно объясняет поразительное сходство в характере, в самой судьбе, во взглядах и направлении деятельности этих двух средневековых деятелей, запомнившихся в истории своей ревностью в деле исправления современных им общественных пороков, обернувшихся для них личной трагедией. Пример преобразовательной деятельности Савонаролы, закончившейся для него в 1498 году сожжением на костре, оказал сильное воздействие на тогдашнего насельника монастыря св. Марка во Флоренции, в 1505 году удалившегося на Афон и принявшего монашество в греческом Вато педском монастыре. Исследователь обстоятельно освещает направления и степень влияния, засвидетельствованного самим Максимом, в частности, в «Слове отвещательном о исправлении книг русских». Все сказанное подтверждает, что в основе обличительной публицистической деятельности просвещенного греческого монаха лежала та религиозная ревность, которая была ему внушена в Италии Савонаролой. А.И. Иванов этот тезис подробно обосновывает на сопоставлении обличений Савонаролы и Максима Грека настроений в церковной жизни, на изложении нестяжательских взглядов того и другого, на их борьбе за реформу нравов и, наконец, на отношении к итальянскому Возрождению.
Все это логически привело автора к написанию исследования, посвященного отношению Максима Грека к итальянскому Возрождению и рассматривающего это явление в широком историческом контексте. Для объяснения актуальности темы А.И. Иванов буквально в первой фразе своей работы заявляет: «Вопрос об отношении Максима Грека к итальянскому Возрождению имеет важное значение для восстановления идейного облика этого выдающегося русского писателя первой половины XVI века и его места в общественнополитической и культурной жизни Древней Руси» и указывает на два диаметрально противоположных взгляда на это в специальных исследованиях. Сам автор считает, что едва ли можно говорить о Максиме Греке как гуманисте в тогдашнем итальянском смысле, но его творчеству присуща поразительная многосторонность, какой нет у тогдашних русских писателей, соединенная с двойственностью и про тиворечивостью идейного содержания. Объяснение этой сложности А.И. Иванов находит в различных обстоятельствах жизни Максима Грека, полагая, что «с этим сложным и противоречивым идеологическим грузом он и прибыл на Русь». Находясь здесь в течение 38ми лет, писатель около 26ти из них провел в заточении, и за все время написал свыше 360 сочинений самого различного содержания. Ставя вопрос о том, какое из культурных направлений доминировало в литературной деятельности Максима Грека на Руси, исследователь в конечном итоге приходит к убеждению, что заслуги писателя в ознакомлении русских книжников с основами грамматических знаний и методами филологической критики, притом весьма значительные. Не оставлены без внимания также неоплатонизм Максима Грека (фактически сочетание элементов религиозного аскетизма и западного гуманизма), его социальные взгляды (нестяжательская проповедь), а также общественнополитические, с критикой правителей и защитой угнетенных. Гуманистическая направленность идейного наследия писателя оказывается едва ли не самой характерной его чертой.
В своем последнем исследовании этого цикла А.И. Иванов представляет Максима Грека в связи с современной ему русской культурой. Это один из самых трудных аспектов, требующих широкого привлечения разнообразных источников и применения очень взвешенной авторской позиции. Автор не побоялся обратиться к самой дискуссионной проблеме, в сущности, не имеющей однозначного решения. Здесь многое зависит от того «аршина», который принимается за единицу измерения, от наблюдения снаружи и изнутри. Явно недостаточно и одних ссылок на авторитетные имена прежних исследователей с их диаметрально противоположными взглядами. Стремясь охарактеризовать состояние русской образованности в ХV - ХVI веках, А.И. Иванов дает обзор византийского литературного наследия и проникновения культурных влияний Запада, атакже оригинальной русской литературы рассматриваемого периода. Речь идет о различных сборниках, хронографах и отдельных статьях, взятых из разных источников. Есть и суммарная характеристика древнерусских книгохранилищ, сопровождаемая замечанием, что, «располагая довольно значительными книжными собраниями разнообразного содержания, сосредоточенными в многочисленных церковных, гражданских и частных книгохранилищах, Древняя Русь времен Максима Грека далеко не бедна была и образованными людьми». Называет автор и людей, которые были знакомы с проникавшими на Русь гуманистическими идеями Запада. Переходя к значению Максима Грека в развитии образования и культуры в Древней Руси, исследователь подчеркивает внимание русских книжников к наследию писателя, что доказывают сборники его сочинений. Затем последовательно выяснено отношение Максима Грека к классической культуре и светским наукам, его философские взгляды, естественнонаучные воззрения, освещена роль в развитии географических знаний в Древней Руси, и значение в научнолитературной деятельности филологических трудов, таким образом, получает надлежащее обоснование. Особо сказано о связи Максима Грека с началом энциклопедизма в русской литературе. Одного перечня поставленных вопросов вполне достаточно, чтобы эта и другие работы А.И. Иванова по отмеченной тематике не были забыты.
Сегодня, через четверть столетия, можно сказать, что не все эти вопросы находят удовлетворительное решение. Но, с другой стороны, стало очевидным более широкое проникновение в русскую культуру ренессансных воздействий, затронувшее архитектуру, пластическое и книжное искусство, в какойто мере быт элиты общества. Византийское наследие не утратило свою притягательность, хотя в целом греческие воздействия пошли на убыль. Да и большинство приезжавших в Москву за материальной помощью греков были слишком непохожи на Максима Грека.
В 1988 году преподобный Максим Грек, почитаемый с конца XVI века, был причислен к лику святых на Поместном Соборе Русской Православной Церкви, Ко времени канонизации были опубликованы исторические справки о предлагаемых к прославлению лицах. Анонимный составитель посвященной Максиму Греку знает о французской книге И. Денисова, но не находит нужным указать работы А.И. Иванова, в том числе опубликованные в «Богословских трудах». Еще одно доказательство тому, что не только историография, но и библиография может быть лишена объективности. Очевидно, включенные в краткий список давно устаревшие и подчеркнуто светские публикации недавних лет не оставляли места для упоминания исследований и имени их автора. Выбор, можно сказать, странный, и, для церковного издания весьма удивительный.